Черная вода  - Андреас Фёр

Он повернулся к Валльнеру:

– Вольфганг Петценбергер. Я – муж. Вы проводите расследование?

– Госпожа Боде, главный детектив, проводит расследование. – Он указал на Джанет. – А моя фамилия Валльнер.

– Очень рада познакомиться, – сказала Джанет, не подавая руку Петценбергеру. – Мы беседуем с вашей женой. И будем признательны, если вы оставите нас еще на несколько минут.

– Она ничего не видела.

– Что тебе неймется? – Симона Петценбергер сунула руки в карманы.

– Просто мне не доставляет удовольствия, что некая Петценбергер рассказывает ерунду полиции. – Петценбергер повернулся к Джанет, которую теперь почитал за власть. – Она слышала это от нашего сына. Он годами рассказывал страшные истории о господине Вартберге.

– Как будто ты когда-нибудь с ним разговаривал. – Симона Петценбергер принужденно засмеялась, но на лице ее отразилось презрение.

– Так вы видели машину или ваш сын?

Симона Петценбергер закатила глаза.

– Мой сын.

– Можем ли мы в таком случае поговорить с ним?

– Сейчас он плохо себя чувствует.

– Ах, ерунда! – отмахнулся Вольфганг Петценбергер. – Просто малыш недолюбливает полицию.

– Действительно ли он нездоров или просто не хочет общаться с полицией, – вмешался Валльнер, – ему придется ответить на несколько вопросов.

Норберт Петценбергер был метр девяносто два ростом и весил, включая нердовские очки и жирные волосы, сто четырнадцать кило. Футболка поверх массивного торса объявляла о мировом турне культовой группы Metallica вместе с Suicidal Tendencies в 1993 году. Кройтнер знал Норберта по мельнице Мангфалль. Там его называли Чуваком. Но Кройтнера тут сейчас не было. Джанет отправила его домой.

В двадцать пять лет Норберт Петценбергер все еще жил с родителями и, предположительно, зарабатывал на жизнь, программируя приложения и другие интернет-сервисы. Валльнер припомнил, что молодой человек когда-то попадал в полицию за подобные услуги.

– Я ничего не видел.

Парень, держа одну руку на косяке, заполнил собой дверной проем в свою детскую комнату, другой рукой он тянул ко рту банку Red Bull. Его настороженный взгляд бродил между Валльнером и Джанет.

– Я знаю, что ты что-то видел, – предприняла попытку разговорить его мать. – Дорогой, ты должен рассказать об этом полиции.

– Я ни хрена никому не должен.

Норберт Петценбергер повернулся к присутствующим спиной, и вид в детскую скрыли перевернутые даты тура. Metallica смешно напечатала их, поставив с ног на голову. Сразу после этого дверь захлопнулась.

Симона Петценбергер виновато посмотрела на комиссаров:

– Он не совсем обычный.

– Я тоже, – сказал Валльнер и отправился звонить по телефону.

Кройтнер, как и предполагал Валльнер, еще бодрствовал и сразу подошел к телефону.

– Петценбергер? Конечно, я его знаю. А в чем дело?

– Кажется, он что-то видел, но не хочет нам рассказывать. – Валльнер встал возле бокового окна гостиной Петценбергеров и смотрел на проблесковые огни, которые пробивались на полкилометра сквозь ночь. – Я думал, у тебя может быть идея, вроде… ну, как мы можем его взломать.

– Что ты хочешь знать? Как шантажировать его?

– Что в твоем понимании означает шантаж… – Валльнер подыскивал слово получше.

– Шантаж означает шантаж. Выложите винты с накатанной головкой, покажите орудия пыток. Господин прокурор Тишлер называет это «принуждение».

– Я просто хочу получить некоторую информацию… найти подход к молодому человеку.

– Ты хочешь его шантажировать.

– Нет, я просто…

– Ты лицемер. Паршивый мелкий лицемер.

– Может быть, – согласился Валльнер. – Но что позволяет тебе судить других?

– Я просто хочу, чтобы ты это сказал. Скажи: «Я хочу шантажировать Петценбергера».

– Да что с тобой?

– Просто скажи это.

– Лео, ты не можешь опуститься так низко!

– Откуда тебе знать, как низко я могу опуститься!

Валльнер услышал несколько тяжелых глотков на другом конце линии, а затем что-то вроде похлопывания.

– Ты там пьешь?

– Скажи это!

Еще один большой глоток. Валльнер огляделся. На кухне, дверь в которую была открыта, тихо разговаривали Симона Петценбергер и Джанет. Вольфганг Петценбергер стоял перед домом на подъездной дорожке и курил сигарету.

– Да, боже ты мой, – пробормотал Валльнер в телефон, – я хочу его шантажировать.

– Все предложение: «Я хочу шантажировать Норберта Петценбергера…»

– Теперь поставь точку. Его мать стоит рядом со мной! – Валльнер все еще говорил шепотом.

– Ладно, тогда слушай. – Кройтнер усмехнулся на другом конце линии. – Так вот. Петценбергер – хакер. Он часто тусуется с тремя корешами на мельнице Мангфалль. И у него постоянный напряг с отцом. Тот хотел бы выгнать его из дома.

– Это соответствует моим наблюдениям.

– Пока, видимо, папаша не нашел причины. Но из надежного источника я знаю, что Норберт взломал как-то служебные материалы своего отца.

– А чем папочка занимается?

– Он отвечает в районном управлении за охрану природы. Тогда там был большой процесс, я думаю, о бумажной фабрике. Не важно. Во всяком случае, Чувак за что-то разозлился на отца и стер все. Данные просто исчезли. Потребовалось несколько недель, чтобы все вернуть на место. И старик не знает, кому он должен за это.

– Какая бумажная фабрика?

– «Луизенталь».

– Вроде слышал про такую.

Валльнер остановился перед комнатой Чувака и протолкнул под дверь записку. Затем он постучал.

– Я знаю, что вы не хотите с нами разговаривать. Но это изменится после того, как вы прочтете записку, которую я только что подсунул под вашу дверь.

В течение нескольких секунд ничего не происходило. Затем Валльнер услышал, как под гигантским телом Норберта Петценбергера застонали половицы. Шаги приблизились к двери, и воцарилась тишина. Затем через закрытую дверь донеслось:

– Что за дерьмо?

– Я не обязан вам ничего объяснять.

Ключ повернулся в замке, дверь приоткрылась немного, только до тех пор, чтобы показалось широкое лицо парня.

– Если вы пригласите меня внутрь, наше общение будет значительно конфиденциальнее.

Петценбергер открыл дверь и впустил Валльнера в комнату. Комната была заполнена компьютерным оборудованием, на стене красовались постеры трилогии «Матрица», на неубранной постели поверх подушки воцарился разодранный мешок чипсов, пустые банки из-под Red Bull валялись рядом с кроватью. Полные были, вероятно, в черном холодильнике рядом со сканером.